Все мы знаем великих разведчиков Николая Кузнецова и Рудольфа Абеля. Но их подвигов на "невидимом фронте" могло и не быть, если бы не мастерство главного художника советской разведки Павла Громушкина. Как он на протяжении десятилетий безупречно подделывал документы для наших разведчиков?
Легенда гласит, что век назад один наш разведчик въехал в США из Мексики по странице из меню арабского ресторана. Якобы листок с загадочной арабской вязью вполне тянул на официальный документ далекой восточной страны. Мир менялся, и изготовить надежный документ становилось все сложнее.
Разведчика может выдать любая деталь в паспорте, будь то скрепки, не потрепанные страницы или подозрительные закорючки.
Все тонкости искусства изготовления документов отлично знал полковник госбезопасности Павел Георгиевич Громушкин. Он отдал службе 40 лет и своей работой достойно отвечал на вызовы времени.
Он не мечтал о работе в органах. Павел Георгиевич родился в семье иконописца, хорошо рисовал и хотел посвятить свою жизнь творчеству.
Однажды рисунки юного художника Павла Громушкина увидел на выставке директор типографии "Рабочей газеты" и пригласил талантливого паренька на работу.
В 14 лет Громушкин попал помощником гравера в цех, где выходили в свет главные журналы страны — «Крокодил», «Огонёк», «Мурзилка». Вскоре молодой художник устроился в типографию "Правды" и дорос до начальника цеха подготовки офсетных форм.
Там же познакомился со знаменитыми художниками Кукрыниксами, Ефимовым, Роговым.
К 25 годам Павел Громушкин отлично устроился в жизни: трудился на любимой работе рядом с талантливыми коллегами, получил квартиру, женился.
Но Родина настойчиво позвала молодого человека на работу в иностранный отдел НКВД, Павел согласился лишь на третий раз. После реформирования отдела переаттестовывал Громушкина лично Лаврентий Берия.
Согласившись поработать в разведке "хотя бы пару лет", Павел Георгиевич посвятил нелегкому делу всю жизнь, о чем никогда не жалел. У него были целые наборы печатей, бумаг, скрепок, чернил под документы со всего мира. И для каждого нужно было учитывать свои особенности: где-то черточку не дотянуть, где-то точку поставить.
Во время войны Павел Георгиевич с коллегами рисовали "аусвайсы" для партизан. Но главной их победой стали безукоризненно оформленные документы для легендарного разведчика Николая Кузнецова.
После разгрома немцев под Москвой красноармейцам в целости и сохранности достались бумаги штаба одной из немецких дивизий.
Немцы не успели отправить извещения о смерти некоторых офицеров, поэтому бумаги пригодились НКВД. Так в руках советской разведки оказался нужный "зольдбух" (солдатская книжка) лейтенанта Пауля Вильгельма Зиберта.
У настоящего Зиберта не было родных и людей, которые могли бы случайно узнать его.
Изумился Николай Кузнецов, когда ознакомился с делом убитого лейтенанта. Цвет глаз, волос, особые приметы Зиберта были точь-в-точь как у него.
Громушкин "оживил" Зиберта-Кузнецова и задним числом оформил ему тяжелое ранение. Сотрудники НКВД терпеливо и дотошно корпели над каждой деталью немецкого документа.
Для фотографий Кузнецов позировал так, как это любили делать офицеры вермахта. Громушкин использовал немецкую бумагу, фотоклей, чернила, а сведения в "зольдбух" вписывали люди с разным почерком.
Делалось это для того, чтобы даже мелкая деталь не вызывала подозрений. Как раз в мелочах немцы и прокалывались.
Громушкин вспоминал случай, когда контрразведка знакомила их с документами шпионов. Врага раскрыла книжка красноармейца, где все записи были выполнены одинаковым почерком, словно один и тот же штабной писарь "путешествовал" за бойцом по всем фронтам и направлениям.
Такое внимание Павла Громушкина и его коллег к деталям спасло жизни многих разведчиков и партизан. У одного только Кузнецова "аусвайс" проверяли более 70 раз.
За всю войну таких случаев были сотни, но ни разу изготовленные Громушкиным документы не вызвали подозрений у немцев.
После войны Павел Георгиевич продолжил готовить документы для наших разведчиков-нелегалов. Тяжелее всего приходилось работать с американским паспортом, где на основной странице были две выпуклые печати.
Но и эту головоломку отдел Громушкина решил, о чем говорит большое число успешно работавших в Америке нелегалов.
Конечно, были и напряженные ситуации. Один европейский чиновник посчитал фальшивкой свидетельство о браке нашей знаменитой пары разведчиков-нелегалов Михаила и Елены Федоровых.
Состоялся суд, на котором экспертиза признала "нарисованный" Громушкиным документ настоящим.
Историк спецслужб Николай Долгополов вспоминал, что однажды экспертиза вынесла достойный места в рамочке вердикт: "Этот документ никогда не выдавался, но является подлинным".
По признанию Громушкина, таких проверок на его веку было около 20, но все они заканчивались в пользу нашей разведки.
В 1979 году Павел Георгиевич Громушкин вышел на заслуженный отдых, но продолжил помогать Родине. Консультировал, писал учебные пособия, передавал свой опыт молодым.
А еще писал портреты своих коллег-разведчиков и великих деятелей прошлого. Несколько картин Громушкина даже побывали в космосе.
Павел Георгиевич прожил долгие 95 лет, оставив после себя бесценное творческое и историческое наследие. До сих пор подробности его службы остаются засекреченными, а методы работы наверняка по-прежнему актуальны в нелегком деле изготовления иностранных документов для разведчиков.
Источник:
Узнаем лишь о тех, кто по той или иной причине оказался раскрыт.
А вы прочитайте, что было до этого и потом. Найти легко. И если все, что написано в советское время, еще хоть как-то похоже на привычного Штирлица, то потом кино и немцы.
Особенно, когда Штирлиц возвращается на Родину и там его встречает НКВД, это жесть. Семенов гнал перестроечную пургу, как все остальные обезумевшие авторы тех лет.
Опять же Штирлец персонаж собирательный. Почитай Зефир и Эльза. Мукасея. Он хорошо повествует о нелегальной работе, при этом опять же Мукасей рассказывает только о тех операциях, которые стали известны противнику, те сотни и тысячи операций, что провели ГРУ и СВР в мире так, что действия их были выданы за личные решения ключевых фигур вероятного противника так и останутся не раскрытыми.